За что пили генсек Брежнев и патриарх Пимен?

На протяжении семидесяти с лишним лет Советской власти верующие в СССР находились в положении изгоев. Особенно ярко противостояние между властными структурами и религиозными организациями проявлялось в первые годы большевистского террора, а также в тридцатые годы при Сталине и в пятидесятые – при Хрущеве.

В период брежневского застойного затишья, которое растянулось почти на два десятилетия, отношения власти и религии начинают обретать более или менее цивилизованный характер. И хотя в эти годы религия в стране Советов по-прежнему считалась пережитком прошлого, верующих, за редким исключением, уже не сажали в тюрьмы за свои убеждения, как это было в период безбожной пятилетки. И хотя до полной свободы совести, которая гарантировалась брежневской конституцией, было еще далеко, массовых гонений верующих уже не наблюдалось.

СМЕНА КУРСА

Памятный пленум ЦК КПСС 1964 года, на котором был смещен с поста генсека неистовый богоборец Никита Хрущев, обещавший показать советскому народу последнего попа, состоялся 14 октября – в день празднования Покрова Пресвятой Богородицы. Для партийных чинуш из верхнего эшелона власти, деливших кресла и портфели, сей факт остался незамеченным. А вот для православных верующих, которым вдоволь пришлось натерпеться от бесноватого Никиты, это стало добрым знаком – в народе говорили, что сама Богородица взяла церковь под свою защиту.

Уже в январе 1965 года в центральной советской прессе вышло Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Десятки незаконно осужденных в годы правления Хрущева священников и мирян были реабилитированы и освобождены. А незадолго до этого 19 октября 1964 года двух лидеров РПЦ - митрополита Питирима и митрополита Никодима пригласили в Кремль на правительственный прием в честь космического полета корабля-спутника «Восток». Эти жесты доброй воли по отношению к верующим и религиозным пастырям ярко свидетельствовали о том, что новое руководство настроено, если не на позитивный диалог с верующими, то, по крайней мере, на поддерживание с ней ровных отношений. Конечно, все эти шаги со стороны нового правительства имели под собой политическую подоплеку и во многом отражали его политический курс, направленный на стабилизацию отношений СССР со странами Запада. В середине семидесятых Советский Союз подписал Заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе – знаменитое Хельсинкское соглашение, согласно которому советское руководство обязывалось соблюдать права человека в том числе и в религиозной сфере. Такой поворот во многом связан с личностью нового генсека Леонида Брежнева, который старался придать СССР в глазах зарубежных стран имидж правового государства. 

ПАРАДОКСЫ ЗАСТОЙНОГО ВРЕМЕНИ

Сам Леонид Ильич, как известно, был человеком благодушным и неагрессивным. Доказательством тому может служить сенсационный фотоснимок из архива его личного фотографа. В это трудно поверить, но на нем генеральный секретарь на официальном приеме чокается рюмашками с... тогдашним патриархом Пименом, его преемником митрополитом Алексием и главным раввином Московской синагоги Яковом Фишманом! Согласитесь, кадр уникальный. И характеризует главу Советского государства с доселе неизвестной для нас стороны. Во всяком случае трудно представить в подобном ракурсе Сталина и уж совсем невозможно того же Хрущева.

О том, был ли Брежнев верующим, сегодня много говорят и пишут. Например, утверждают, что Леонид Ильич благоволил верующим из числа обслуживающего персонала и даже отпускал с работы в дни больших религиозных праздников уборщицу своего кабинета тетю Машу, чтобы та могла отстоять в храме церковную службу. Более того – давал ей деньги на свечи и просил помолиться за его душу. Очевидцы вспоминают, что во время похорон Брежнева вдова генсека положила в гроб покойного маленькую иконку. Утверждают, что Брежнева даже отпевали в одном из храмов Москвы. Правда, за закрытыми дверями…

Чего больше в этих воспоминаниях – правды или вымысла – судить трудно. Но, несомненно, одно: как бы ни относился Брежнев к религии, он оставался заложником партийной системы. И пойти на ее реконструкцию не мог – прекрасно понимал, чем это может закончиться. А вот как первое лицо государства Леонид Ильич мог позволить себе многое. К примеру, наградить Орденом Дружбы народов патриарха Пимена. За вклад РПЦ в дело укрепления мира и разрядки международной напряженности.

Тем не менее, все это вовсе не означало, что в отношениях между верующими и властью наступили добросердечные отношения. Атеистическая работа по-прежнему являлась одним из важных направлений советской идеологии. Правда, акценты в ней существенно сместились.

Упор в борьбе с религиозным мировоззрением власти делали на усиление агитации и пропаганды. Правда, в отличие от своих предшественников власти воздерживались от публичного оскорбления чувств верующих, отдавая предпочтения чтению антирелигиозных лекций в трудовых коллективах и на предприятиях. В вузах и техникумах читались лекции по основам научного атеизма, курсы которого были обязательными для всех студентов. По прежнему выходил в свет и журнал «Наука и религия», который по своему содержанию уже не напоминал сталинский «Безбожник» с его низкопробными агитками. Иногда на его страницах появлялось даже некое подобие полемики с верующими, но делалось это в основном для того, чтобы показать: есть, мол, среди нас еще те, кто в атеизме не тверд, а стало быть, нужно вести среди них атеистическую пропаганду. Пропаганда эта велась, впрочем, довольно вяло – застой проник уже и в сферу идеологии.

Тем не менее, власти проводят по отношению к религиозным организациям политику тотального контроля. Достаточно сказать, что священнослужители не имели реальной власти над своими приходами, а всецело подчинялись решениям церковных десяток, в состав которых обкомы и горкомы зачастую внедряли своих осведомителей. Как и прежде составлялись и передавались в соответствующие органы списки тех, кто совершал религиозные обряды. Биографию мусульманина, решившего совершить хадж и выехать в Мекку, проверяли, что называется, просвечивая насквозь. Даже для того, чтобы глава епархии или муфтий мог назначить настоятелем храма того или иного священнослужителя, нужно было заручиться разрешением местных партийных властей.

НЕУГОДНЫЙ ЕПИСКОП

Летом 1975 года в Казанской епархии произошла смена руководства. После ухода на покой архиепископа Михаила (Воскресенского) в Казань прибыл временно управляющий епархией епископ Пензенский и Саранский Мелхиседек (в миру – Лебедев). За несколько дней он успел провести службы во всех храмах города и произвел на верующих казанцев самое приятное впечатление красноречием своих проповедей.

Но если верующие были от него в восторге, то уполномоченному Совета по делам религий Игорю Михалеву Мелхиседек явно пришелся не ко двору. Дело в том, что пензенский владыка сразу же потребовал переноса епархиального управления в другое здание, которое, по его мнению, более соответствовало статусу данного учреждения. Кроме того, отец Мелхиседек выразил недовольство по поводу объема средств, перечисляемых приходами на содержание епархиального управления.

В результате епископом Казанским и Марийским был назначен не он, а епископ Пантелеимон (Сергий Митрюковский). Но и с ним отношения у главного атеиста Казани Михалева складывались непросто. Вот выдержки из «досье» вновь назначенного управляющего епархией епископа Пантелеимона:

«…Особенно ревниво следит за моральным обликом священников, нетерпимо относится к их аморальным поступкам и принимал меры по освобождению их от службы. Всячески защищает священников, ревностно ведущих богослужение. Всячески выгораживал священников-фанатиков: Кармышакова А.А., Колпакова А.А., Остроумова В.Г., Максютина В.Г. и других… Ведет вербовку молодежи на духовную деятельность, на учебу в духовные учебные заведения и организовал обучение в Троицкой церкви, где является настоятелем…»

С такой характеристикой новый владыка Пантелеймон тоже угодил в разряд неугодных, однако благодаря мудрому руководству он сумел сделать все возможное для постепенного возрождения духовности в республике.

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ ГЕНСЕКА

В это трудно поверить, но именно в застойные семидесятые годы впервые за много лет верующим стали возвращать некогда поруганные и заброшенные храмы, а также регистрация новых религиозных общин. Так в 1981 году старообрядческому приходу Казани была передана церковь, построенная в 1906 году. А в 1980 году на средства собранные верующими мусульманами начала строиться мечеть в Зеленодольске.

Конечно, подобные события носили тогда единичный характер. Так, для того чтобы разрешили строительство мечети зеленодольским аксакалам пришлось не раз обивать пороги местного горкома партии. Даже когда мечеть построили и в ее стенах уже проводились богослужения, долгое время ее минарет оставался построенным лишь наполовину. Как утверждают местные жители, власти заморозили его строительство якобы из-за возможных радиопомех. Свой окончательный вид минарет обрел лишь в конце восьмидесятых.

Летом 1980 года после трех отказов по надуманным причинам была наконец-то зарегистрирована православная община в Бугульме. Для ее регистрации верующие собрали тысячу подписей. А год спустя зарегистрировали общину в селе Боровецкое Тукаевского района, где верующим передали помещение Вознесенской церкви.      

В семидесятые были сняты ограничения на поступления молодых в духовные семинарии. Их уже не прорабатывали на собраниях в школах и на предприятиях. Сегодня выпускники семинарий и академий 70-80 годов составляют самую уважаемую часть епархиального духовенства.

Свою лепту вносили верующие и фонд мира, за что епископа Пантелеимона вместе с имам-хатибом мечети Марджани регулярно приглашали на торжественные мероприятия Советского Фонда мира.

Брежневская эпоха стала своего рода переходным периодом в нормализации отношений между верующими и представителями властей. Говорят, что одним из последних документов, который успел подписать уже тяжелобольной Брежнев в 1982 году, было распоряжение вернуть Русской православной церкви Свято-Данилов монастырь. Последнюю волю генсека выполнили уже после его кончины. Думаю, сей факт зачтется Леониду Ильичу в Вечности. Ведь ни одно доброе дело не проходит бесследно.

Артем СУББОТКИН